Яичница оправдала ожидания, оказавшись умопомрачительно вкусной. Так что с завтраком она расправилась крайне быстро. Затем, откинувшись на стуле, довольно погладила себя по животу и, сделав до ужаса счастливое лицо, допила свой сок. Джош, глядя, на это робко улыбнулся, хотя глаза остались грустными.

– Так неохота куда-то ехать. – Анжела сладко потянулась.

– Но придется. Расписание само себя не заберет. – хмыкнул Джош.

– Ты прав. Я возьму твою машину?

– Конечно, детка! Если хочешь, я могу и сам тебя подвезти.

– Нет, спасибо, – она отрицательно покачала головой. Ей хотелось хоть некоторое время побыть наедине с самой собой и своими мыслями.

– Как знаешь. Я все равно сегодня никуда не собирался.

– Я уже большая и справлюсь с машиной сама.

Анжела медленно и неохотно поднялась со стула и, чмокнув отца в щеку, вышла в коридор. Остановившись около огромного зеркала, она оглядела себя с головы до ног. Вид был помятый, но вполне терпимый. Взяв ключи с небольшой тумбочки, на которой валялась целая гора необходимых мелких вещей, Анжела обулась и летящей походкой прошла в гараж.

Недолго провозившись с замком, она с некоторым усилием открыла дверцу и села в машину.

– Пожалуйста, будь послушной девочкой. Мне и так не особо везет в последнее время, – пробормотала она и повернула ключ зажигания.

Раздался глухой рыкающий звук. Затем в моторе что-то хлопнуло, и машина затихла.

– О, нет, – Анжела с досадой стукнула по рулю. – Ну, этого мне еще не хватало. Давай же. Заводись.

После пары неудачных попыток «Тойота» нехотя, будто бы ленясь, завелась. Анжела облегченно вздохнула и неловко выехала из гаража, едва не зацепив зеркальцем край стены. Анжела не очень любила водить. Точнее у нее это не очень хорошо получалось. Припарковаться ровно и никого не задев, было для нее достижением. Она до сих пор не понимала, как сдала на права. Машины были просто не для нее и, надо сказать, отвечали ей неприязнью. Даже совершенно новое авто отказывалось заводиться с первого раза, если за рулем была Анжела. Поэтому в школу зачастую ее возил и забирал Крис или кто-нибудь из подруг.

Дорога до школы занимала не очень много времени и сегодня Анжела, как ни странно проделала этот короткий путь без происшествий. Припарковавшись на стоянке, она заглушила двигатель и, вытерев вспотевшие от сосредоточенного вождения ладони, вышла из машины. Анжела прошла по чисто убранной асфальтовой дорожке, с росшими по краям вязами и остановилась около массивной деревянной двери. Рядом на стене висела небольшая табличка «Администрация». Анжела ненадолго задержалась на пороге, затем глубоко вздохнув и, пожелав самой себе не встретить знакомых, все же вошла в прохладный корпус.

Занятия должны были начаться уже завтра. Но пока же в коридорах было тихо и безлюдно. Сквозь окна радостно светило солнце и паркетный, свежевымытый пол блестел. Шаги Анжелы гулким эхом отдавались в полупустом здании, и она непроизвольно старалась идти тише, то и дело оглядываясь. Около одной из дверей Анжела остановилась и прислушалась. Из закрытого кабинета доносились звуки медленной, очень знакомой песни.

«Интересно, кто же здесь это слушает?» – подумала Анжела, напрягаясь и пытаясь разобрать слова. Тут в самом конце коридора из-за поворота вышел ее парень Кристиан, и девушка моментально забыла про музыку.

С Крисом они дружили с детства. Сколько она себя помнила, тот всегда был рядом. Одно из самых ранних воспоминаний Анжелы это то, как Крис отдает ей, зареванной, свое мороженное, взамен ее, упавшего. Анжела никого не знала лучше, чем его.

Криса подкинули к дверям больницы Сэнт Хиллз в возрасте одного месяца, поздно вечером. Медсестра, спешащая домой после тяжелой смены, нашла его по чистой случайности. Она споткнулась о корзинку и чуть не упала. В сердцах она хотела выкинуть корзинку, чтобы та больше никому не мешала. Подняв ее, медсестра заметила, что корзина слишком тяжелая. Каково же было ее удивление, когда, сняв синее байковое одеяло, она обнаружила там ребенка.

Ребенок лежал молча. Он определенно замерз, но не плакал, а лишь смотрел на медсестру не по-детски внимательными серыми глазищами. Та вернулась с ним в больницу, где его сначала определили в детское отделение, а после осмотра сдали в приют. Даже во время самых неприятных медицинских процедур он ни разу не заплакал.

Вскоре его усыновила семья Таннеров, соседей Анжелы. Его внимательные и серьезные серые глаза не оставили их равнодушными. Таннеры были очень добры к нему и воспитывали его, как собственного ребенка, которого у них не было, но не скрывали от него правды, полагая, что он имеет право это знать.

Крис очень любил и уважал Таннеров, считая их своими настоящими родителями. И никогда не пытался найти родных мать и отца. Анжелу это всегда удивляло. Как можно не хотеть знать свою биологическую семью и те причины, по которым они от тебя отказались. Если бы она была на его месте, то хотя бы попыталась начать поиски. Но Крис был другой.

Еще когда они вместе играли в песочнице и на детских площадках, Крис поражал Анжелу своим спокойствием. Когда они пошли в один детский сад их стали дразнить женихом и невестой. Анжелу это очень раздражало. Она кидалась на обидчиков, размахивая пластмассовой лопаткой. Криса же это словно не интересовало. Однажды он упал со второго этажа. По фантастическому везению, он отделался лишь ссадинами, ничего себе не сломав. И даже тогда он не плакал, мужественно поджимая губы, чтобы не закричать. Он с детства был серьезен и мелкие проблемы его не заботили. И Крис всегда защищал Анжелу. От хулиганов и даже от учителей. Он всегда был на ее стороне, поддерживал и закрывал от невзгод.

Вместе, Анжела и Крис пережили много веселых и интересных моментов, зачастую опасных, доставивших их родителям массу переживаний. Однажды, когда им было десять лет, они тайком сбежали в лес, заблудились там и долго не могли найти дорогу. Анжела расплакалась. Крис же лишь крепче взял ее за руку и упрямо шел вперед, не обращая внимания на колючки и хлеставшие по лицу ветки. В итоге, уже поздно вечером, они пришли домой, грязные и голодные, в разорванной одежде. Родители, не находившие себе места, после непродолжительных радостных поцелуев и объятий стали ругать их. Крис взял всю вину на себя, сказав, что это он убедил Анжелу пойти в лес и из-за него они заблудились. Анжеле ничего не сделали, а вот Криса лишили карманных денег, телевизора и посадили под домашний арест на целых две недели.

Они были лучшими друзьями, пока не повзрослели и не влюбились друг в друга. Анжела не помнила, в какой именно момент Крис из просто друга превратился в нечто большее. Он всегда был очень преданным и понимал Анжелу, как никто другой. С ним, также, как и с дядей Эддом, она делилась всеми своими проблемами. И у него был такой понимающий взгляд, что иногда Анжеле казалось, что ему не семнадцать, а сто семнадцать лет. Определенно, Крис был умен и мудр не по годам.

Но, несмотря на то, что Анжеле было с ним очень хорошо и комфортно, со временем любовь стала угасать. Незаметно, даже для самой Анжелы, Крис из самого дорого человека стал превращаться в просто друга. Несмотря на то, что он по-прежнему безумно любил ее и настолько понимал, будто мог знать ее чувства. Несмотря на то, что он был бесконечно нежен и предан ей. Несмотря на то, что он старался исполнить все ее желания, это произошло. Еще до смерти Элизабет чувства Анжелы к Крису стали превращаться из трепетных и нежных в обыденные. Сначала ее стали раздражать его привычки. Затем, то присущее ему невозмутимое спокойствие. А проведя без него целое лето, Анжела поняла, что хотя ей и не хватало Криса, но все же, без него было гораздо лучше. Она по-прежнему ценила его как друга, но не больше.